Вызов времени
Сегодня в России остро стоит проблема творческих кадров: искусству катастрофически не хватает молодых художников. Нужда возникла не только потому, что выпускники худвузов не надеются на стабильный заработок и сбегают в бизнес. Страшнее другое: немногие способны по-настоящему творчески осмыслить процессы, происходящие в обществе, и дать им адекватное воплощение неважно, в красках ли, видеороликах или инсталляциях. Главное, чтобы этот разговор о мире и человеке шел на уровне сколь профессиональном, столь и современном, с учетом как жизненных, так и арт-реалий, с памятью о всех свершениях в искусстве, о всех его победах и поражениях на протяжении прошлого века, к которому так хочется применить определение «период бури и натиска».
Под натиском авангарда и модернизма пало немало твердынь, отменена масса правил и канонов, прежде казавшихся незыблемыми. Неотменяемы лишь талант, мастерство, способность мыслить конструктивно и креативно. Кажется, что два начинающих художника героя этой выставки услышали вызов времени. Возможно, в силу сенситивной чуткости, присущей юности, уловили его интуитивно. Интуиция еще один очень важный компонент творческого процесса, истинный художник кожей ощущает потребность говорить по-новому, изменять оптику, идти на эксперимент.
Станут ли Никита Сологубовский и Сергей Надточий, ныне впервые предложившие свои работы на суд широкой публики, художниками, посвятят ли себя архитектуре, а может, изберут совсем иную профессию это вопрос будущего. Пока они позиционируют себя как ученики известного архитектора и педагога Владислава Кирпичева руководителя Экспериментальной детской архитектурной студии ЭДАС, охотно рассказывая о том, как и чему учил их наставник. Но, так или иначе, в работах тандема Надточий-Сологубовский явлен очень продуктивный пример нового пространственного мышления, стремления к выходу в третье измерение, креативной связи между плоскостью листа и архитектурным объемом, а также планом здания, квартала, города. Эстетика просвечивает здесь в каждой детали, сложность и чистота решения графического листа удивляют не меньше, чем архитектоника, законами которой художники владеют так, что французы сказали бы: “jusqu’au bout des doigts” (буквально до кончиков пальцев).
Удивляет и радует еще немало черт, присущих дебютантам. Немногие из числа «взрослых», т. е. старших поколений, так досконально знали в школьном возрасте русский авангард и западный модернизм, так блестяще разбирались в художественных стилях и даже психологии зрительского восприятия. Немногим и теперь, даже среди действующих «творцов», свойственны столь тонкий вкус и отточенный глаз, что, кажется, ни одной небрежно проведенной линии, ни одного случайно брошенного пятна
Но главное даже не в этом в конце концов, широкую эрудицию можно списать на отличную память и продуманное воспитание в семье, колористическое чутье на врожденные качества, ведь если верить апокрифам, еще Суриков подшучивал над своими учениками: мол, рисовать, можно научить и зайца, вот колориту не обучишь. Совершенно ясно, что демонстрируемая тандемом Надточий-Сологубовский склонность к конструктивному мышлению результат усвоения стройной педагогической системы, основанной на сугубо пластических ценностях. В этой системе координат уходит второстепенное, многими ошибочно почитаемое за главное, и на первый план выдвигаются категории и понятия, по-настоящему необходимые в искусстве любому, будь он автор произведения или зритель, как будто стоящий «по ту сторону». Переоценке подвергается и такое понятие, как Красота: она просвечивает в стройности мысли, четкости линий, сложности рисунка, но напрочь отвергается как безответственное и слащавое любование, пусть даже воистину прекрасной природой. В произведениях двух начинающих художников зримо протягивается линию от эпохи Ренессанса, а может быть, и от египетских пирамид и зиккуратов Вавилона, через авангард 1910-20-х в наши дни. Здесь слышны отзвуки творений Палладио, Пиранези, Леду и нашего Леонидова, а также Миса ван дер Роэ и Ле Корбюзье, Тео ван Дуйсбурга и Алваро Аалто
Не буду перечислять всех великих, отмечу только, что в первоисточниках вдохновения для наших героев и Малевич с Кандинским, и Мондриан, и Филонов, и Клее, а также, что до сих пор редкость в отечественном искусстве, мастера европейского и американского постмодернизма. К счастью, речь идет не о копировании, эпигонстве, а о глубинном переосмыслении наследия, творческом перевоплощении идей всех этих авторов, с которыми Никита и Сергей легко и свободно вступают в диалог, порой используя прямые цитаты, порой синтезируя в своих листах несколько стилей и манер.
И вот что самое важное, на мой взгляд: молодые авторы либо интуитивно почувствовали, либо в силу специфически «архитектуроцентристской» подготовки пришли к выводу о том, что в наши дни остро встала проблема смены парадигм. Нет сомнений, что прежняя, доминировавшая не менее чем полтысячелетия, парадигма плоской картинки устарела, и уход от нее неизбежен. На протяжении последнего столетия в дверь настойчиво стучатся идеи пространственного, синтетического искусства кстати, не нового, уже существовавшего во многих культурах, но зачастую воспринимаемого как нечто архаическое. Возможно, именно Никите и Сергею с их юношеским максимализмом и стремлением к поискам идеала, к реализации утопии причем как художественной, так и направленной на эволюцию общественных вкусов, взглядов, а может быть, и самого общества, предстоит найти нечто важное, субстанциальное на пути этого синтеза.
Хочется надеяться: появление этих художников на арт-сцене не единичный случай, а знак прихода в искусство новой генерации. В этом поколении иные представления о целях, пределах и запретах они почти ничего не боятся, у них иное поле смыслов, для них нет нерушимых авторитетов даже на территории актуального искусства. Осознанно или интуитивно, но они задумываются о главном философском аспекте пластических искусств, моделирующей социум роли архитектуры. Рисунки и коллажи участников тандема порой напоминают ребусы, интеллектуальные шарады, но на дальнем плане словно угадывается силуэт человека играющего, причем не обязательно нашего современника он может принадлежать будущему, понимать многое иначе, чем мы, и это, несомненно, человек счастливый. Вероятно, отсюда у авторов выставки особенный способ мышления он предполагает категории более сложные, чем линейный узор, колорит или пространство листа. В них заложена тяга к решениям комплексным, захватывающим большие пространства, возможно, градообразующим. Дерзко? Безусловно. Но и столь же рационально.
Эстетизм и утонченность, явная рафинированность того, что создают Никита и Сергей, странным образом отсылают нас к искусству прошлых столетий, к почти утраченной цеховой культуре, к духу соревновательности, который был присущ мастерам и Готики, и Ренессанса, не говоря уж о более близких эпохах. Здесь дело не в борьбе за гранты и премии, ставшей неотъемлемой чертой сегодняшнего арт-процесса, но в искреннем стремлении к совершенству. Почти забытое качество!
Интересно, что, принадлежа к поколению, уже рожденному в век новых технологий, с детства владея компьютером и прочими медиа, которые облегчают и общение, и работу художника, Никита и Сергей тяготеют к кропотливой работе с бумагой, к выходу в реальное пространство пусть малое, но такое, которое они осваивают и обживают лично, наполняя рукотворными и очень живыми объектами. Владея профессиональными понятиями и навыками, они способны как мыслить крупными формами, так и уделять внимание тонкой нюансировке внутри одного листа. И тогда плоская, на первый взгляд, картинка на деле оказывается вовсе не плоской: в коллаже видны разные слои, рисунок добавляет произведению новые пласты, в том числе смысловые
Знание пластических категорий рождает очень сложные структуры, несмотря на камерный размер работ. А художники умеют выстраивать интригу, обыгрывать детали, поддразнивать и водить за нос простодушного зрителя, словно улыбаясь про себя: “Procul, profani!” (Прочь, непосвященные!). Простим им эту легкую надменность. Важнее всего иное: изощренное сочетание ручной, стремящейся к идеалу техники с интерактивным мышлением рождает ощущение столь бесценной в искусстве подлинности оригинала вкупе с открытостью произведений, которые создают Никита и Сергей, urbi et orbi граду и миру.